Мстёрский ковчег. Из истории художественной жизни 1920-х годов - Михаил Бирюков

промышленности…»[850] Сергей Светлов был в некотором смысле педагогом, словно специально созданным для Мстёры, убежденным в значении художественного ремесла и мастерства как функций служебного назначения искусства. Этой убежденности он обязан не только Якулову, но и общей атмосфере, установкам Первых Свомас. Там в годы его ученичества оформилась концепция искусства как средства революционизирования быта. В Мстёре она тоже стала программной, руководящей идеей. Неслучайно Светлов и проработал в местном техникуме почти шесть лет, до самого закрытия мстёрского проекта. Педагогическая нагрузка Сергея Яковлевича включала «рисунок, цвет, композицию, проектирование, историю мебели», он руководил изостудией и фотокружком[851]. У Светлова и других молодых преподавателей из числа окончивших московский Вхутемас[852], выпускники мстёрского техникума «много хорошего и нового переняли[853]… Благодаря их усилиям мстёрцы были хорошими кадрами для Вхутеина. Нас в институте по грамотности и подготовке узнавали, и мы гордились своей выучкой и славной Мстёрой»[854], — писал много лет спустя скульптор Павел Кениг.

Педагогическая деятельность Светлова в Мстёре поставила перед автором вопрос об уточнении его профиля как художника. В последние десятилетия имя Светлова стало изредка звучать, поскольку поколение художников, воспитанных московскими Свомас, оказалось на виду. Произошло это в основном благодаря знаменитому проекту Василия Ракитина и Андрея Сарабьянова «Энциклопедия русского авангарда», вокруг которого авторы объединили десятки ученых. Но все же Светлов остался типичным неизвестным героем своего времени — одним из. Среди всех коллег по Мстёре он в творческом отношении самая загадочная фигура.

В последние годы, если речь заходила о Сергее Светлове, обычно назывались две его станковые картины. «Композиция с часовым» (1920) и «Мост» (1921) хранятся в коллекции Государственного Русского музея, куда поступили из Музея художественной культуры. «Вероятно, обе работы экспонировались на выставках Обмоху, участие в деятельности которого определило присутствие работ Светлова в коллекции МХК. Если вспомнить экспозиции Обмоху, где были выставлены преимущественно пространственные композиции… и абстрактные цветоконструкции, то произведения Светлова покажутся в некотором роде исключением в силу своей излишней „литературности“»[855]. Еще одно живописное произведение художника находится в собрании Андрея Сарабьянова[856], не имеет названия, но, очевидно, связано генетическими корнями с картиной «Мост». Объединяет их фантастический характер изображаемого пространства и столь же фантастический центральный образ — каменноподобная фигура.

Сергей Светлов. Мост. 1921. Холст, масло. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

В процессе работы над этой книгой удалось выявить несколько графических листов Светлова. Среди них — «Композиция с бутылкой» из коллекции известного московского собирателя и скульптора Ю. М. Носова[857], в которой владелец склонен видеть произведение начала 1920-х годов. Остальное было создано позже. Вот и все наследие того, чье имя чаще всего звучит в ряду первых советских конструктивистов…

Сергей Светлов. Композиция с бутылкой-пауком. 1920-е (?). Бумага, гуашь. Собрание Юрия Носова, Москва

Русский музей сохранил ранние вещи Сергея Светлова благодаря счастливому случаю. Бо́льшая часть предметов левого искусства, закупленных на рубеже 1920-х годов по программе отдела ИЗО Наркомпроса, оказалась уничтожена — была утилизирована в прямом смысле слова[858]. Несколько трагических «проскрипционных» списков опубликовал исследователь, издатель и коллекционер Ильдар Галеев. В них есть и фамилия Светлова. На уничтожение были обречены его «контррельеф»[859], «живопись по дереву с металлом»[860], рисунок[861]. Надо думать, что перечислено далеко не все из утраченного таким образом[862]. Поэтому трудно переоценить открытие, сделанное Ильдаром Галеевым в Нью-Йорке, буквально в те месяцы, когда готовилась эта книга. На аукционе он приобрел альбом с фотографиями Сергея Светлова и его произведений[863]. Ясно, что альбом оформлялся рукой художника. Большинство изображений имеют датировку и названия. Их хронологический диапазон (1920–1927) делает находку бесценным источником для мстёрской истории. Значение найденных материалов, конечно, шире, ибо тридцать две фоторепродукции картин, этюдов, рисунков и фотографических опытов Светлова впервые предметно представили его не в определениях искусствоведческих классификаций, а фактурой художественной работы. Ценность репродукций еще и в том, что их отбор осуществлялся самим Светловым. О критериях можно гадать, но так или иначе они были важны для художника в то время, когда составлялся альбом. Судя по позднейшим датам произведений, это произошло не ранее 1927 года. Несомненно, что копирование происходило именно в Мстёре, где Светлов, будучи руководителем фотокружка, имел для этого все технические условия. Представление о сроках конструирования альбома имеет значение, поскольку он открывается текстом, который трудно рассматривать иначе как кредо: «Познавшим сущность вещей. Беспрерывная дифференциация света — путь развития идеи живописи.

Сергей Светлов. Мстёрский альбом. 1920-е. Собрание Ильдара Галеева, Москва

Отказ от образа свидетельствует об увеличении емкости черепов.

Разряжение мозговой сферы художника последовало в сторону дальнейшей дифференциации света и введения его в формы, ему присущие.

С введением черного цвета в квадрат и белого в круг поиски логичной цветоформы еще далеко не окончены.

Сглаживаются былые противоречия, уступая место радости движения, — наша метафизика, заменившая априорный эстетизм синтетических излияний».

Этот «эпиграф» нелегко комментировать, тем более что он, как кажется на первый взгляд, весьма слабо связан с чисто художественным высказыванием, заключенном в том же альбоме. Можно назвать его выражением характерной рефлексии человека искусства переломной эпохи, ожидающего от нее небывалых открытий и прозрений. Они уже явились в живописи Казимира Малевича, Василия Кандинского, Ольги Розановой… Мнится, что истинный путь художественного познания идет на смену попыткам «раскрашивания» мира в соответствии с субъективным, индивидуалистическим представлением о нем. Путь этот нащупывают самые разные художники, ожидающие от своих аналитических или визионерских опытов окончательного прорыва в будущее. Многообразие поисков олицетворяли Иван Клюн, Михаил Матюшин, Густав Клуцис, Соломон Никритин… В загадочном светловском «введении» к альбому, пожалуй, слышатся и далекие отзвуки дискуссий в Инхуке конца 1921 года. Именно они «прочно закрепили за Обмоху статус „общества конструктивистов“»[864].

Между тем альбом Сергея Светлова обогащает его творческий образ. Он показывает, что союз с конструктивистами времен студенческой юности отнюдь не исчерпывает всех устремлений и интересов. Собственно, монолитность